БАГАЖ
ТРУДНО БЫТЬ СВОЛОЧЬЮ. НО НАДО, НАДО!
Сейчас о главном, о ядовитом грызуне, о мысли, сводящей с ума, о задаче, не получившей решения или не имеющей оного.
Александр Сергеевич приврал: реальный Сальери не травил Моцарта, реальная Клеопатра не кормила львов одноразовыми любовниками. Зато фразисто! Гений и злодейство и так далее. Или: кто меж вами купит ценой жизни ночь мою?
Листая килограммовую энциклопедию «Безумные грани таланта», сборник диагнозов – по воспоминаниям современников, письмам и прочим документам – я дрожу от гнева, звеню и подпрыгиваю, как знаменитый пятак.
Две идеи порождают моё бешенство мгновенно. Две недоказуемые гипотезы, ставшие догмой массового околокультурного сознания. Первая: мужчина полигамен от природы, поэтому ему можно, а она должна освоить женскую мудрость. Вторая: гений так занят приёмом высших токов, что может взять в долг и не отдать, убить и не заметить кого, иметь самый скверный характер в своей стране, крушить чужие судьбы как нечего делать и не обращать на раздавленную биомассу никакого внимания. И так далее. Вы поняли.
Весной 2011 года, когда директор «Библио-глобуса» предложил мне создать в книжном доме клуб, я тут же согласилась, ничтоже сумняшеся назвала его «Творчество» и стала разбираться: стоит ли оно человеческих жертв. По прошествии семи с половиной лет я пришла к выводу, что как ни реши задачу я, массовое сознание будет считать то же и так же: гению в моральных сферах нечего делать. Мирское разделение явлений на как бы добро и как бы зло как бы не относится к человеку с определёнными способностями. Более того: неистовую конкуренцию за номинацию гений особо страстно ведут бойцы поэтического фронта – я уловила – с тайной мыслью оказаться в избранных, но не только людьми, Богом, это всё пустяки, – но уголовно-процессуальным кодексом. И моральным тож. То бишь если просто-вася пошёл налево – это блуд, а если гений-петя, то за вдохновением, свободой, космосом. Даже если объект космической вылазки, условная муся-из-подворотни, вдруг искренне влюбится в пришельца, то он и её может бросить с лёгкостью необыкновенной, ибо не фиг.
Стоит ли творчество человеческих жертв? Я думаю, все пишущие люди пытались ответить себе на данный вопрос. Полагаю, примеряли тогу. Мысленно вытаптывали красную дорожку до тканевой основы, до лысости, поглядывая по сторонам – а там! – падают и сами в штабеля укладываются все на свете право- и моралехранители.
Я на днях прочитала книжку воспоминаний, написанных сестрой первой жены Булата Окуджавы. Поэт был женат первым браком семнадцать лет. Родили сына. А когда началась слава и седина-бес-в-ребро, то первую он бросил и женился на другой. А первая через год умерла от острой сердечной недостаточности. Я знаю, что от разбитой любви действительно можно умереть. Все знают. Или не все, но многие. Но встаёт дыбом искрящаяся шерсть поэта, он бросается за кошкой, приговаривая, что гению всё можно. Если просто-васю скалкой огреть и все дела, то гений умеет встать в позу избранности так ловко, что все рухнут. И так на каждом шагу – по крайней мере, в мировой истории. Я читала.
Надеюсь, в наши дни все поэты благонравны и воздержанны. Надо бы проверить, но мне трудно: я редактор отдела прозы, я c поэтами вижусь только в автобусе и только днём. Когда едем на какой-нибудь фестиваль.
